Блуждающий свет за окном - Марина Сарычева

– Лукерья, говоришь? Так она больше по житейским вопросам. Приворот, отворот, выкидыш у беременной бабы – вот ее забавы. Хитрая бабка! Знает свой предел, на большее не замахнется. К тому же слишком уж деньги любит, за просто так и пальцем не шевельнет.

Разговор за чаем складывался на редкость удачно. Татьяна услужливо выкладывала мне всю подноготную местных чародеев. Я мысленно похвалила себя. Какая же я умная да сообразительная, как ловко направила беседу в нужное русло! О троих кое-что разузнала… Остались Марфа и сама Татьяна. Ой, вру, есть же еще Прасковья, неплохо бы и о ней спросить! Правда, я обещала Егору ее не трогать… Ну, да как он узнает?

– Говорят, тут проживает некая Марфа…

– Проживает, – скривившись, кивнула хозяйка. – Довольно крупная пакостница, злющая-я-я, словно голодная тигрица! Вот только погода ей совсем не интересна. Марфе мужиков подавай, а они бегут от нее, как от чумы. Вот она и ополчилась на людей. Будь ее воля, всех бы здесь извела! Ангелы-хранители не позволяют.

– Ангелы-хранители? – с интересом спросила я. – Это те, что, якобы, от напастей оберегают?

– Якобы?! – всплеснула руками Татьяна. – Ты говори, да не заговаривайся, а то отвернется от тебя твой ангел, и попадешь в большую беду. Молодая ты еще, глупая. Не понимаешь многого. Существуют силы, с которыми шутить нельзя. А если в чем-то сомневаешься, то уж лучше молчи!

– Простите, я не хотела, – пряча усмешку, невинным голоском промолвила я. – А ангел-хранитель у каждого человека есть?

– У каждого, – сердито буркнула Татьяна.

Прежде чем задать следующий вопрос, я решительно наполнила стеклянную розетку брусничным вареньем и тут же отправила ложку в рот (вдруг хозяйка, осерчав, выпроводит меня восвояси – когда-то еще попробую подобное кулинарное волшебство?). Потом взяла печенье и откусила от него сразу половину. Тоже оказалось очень вкусным.

– Почему же тогда люди попадают в аварии, разные катастрофы, куда смотрят их ангелы-хранители?

Татьяна мрачно задумалась. Похоже, последним вопросом я поставила ее в тупик. А на что надеялась, голубушка? Что буду смотреть тебе в рот и кивать, как китайский болванчик? Не на ту напала!

Пока она молчала, я доела печенье и вновь взялась за варенье. Чего стесняться-то, все равно сейчас выгонят!

– Ангел-хранитель следит, чтобы человек раньше времени не сгинул, чтобы свои главные задачи успел выполнить, – наконец, заговорила Татьяна. – Но если кому-то пришел срок перед Богом предстать, то ангел-хранитель не вмешивается.

– А если к назначенному сроку он не выполнил задачи, то и Бог его к себе не призовет? – продолжала допытываться я.

– Не надейся, призовет, иначе глупцы и лентяи жили бы вечно! – с заметным раздражением ответила Татьяна. – И хватит лезть ко мне с подобными вопросами! Я богословских факультетов не заканчивала.

– Больше не буду, – заверила я (и вправду, чего пристаю к обычной деревенской гадалке?) и попыталась вернуться к прежней теме.

– Выходит, кроме Макарыча влиять на погоду некому?

– Некому, – подтвердила хозяйка. – Он один бы смог. Вот только – зачем?

«Действительно, зачем? – мысленно согласилась я. – Зачем человеку бесплатно портить погоду, причем не раз и не два в году, а изо дня в день, на протяжении многих десятков лет? Разве что у колдуна свои резоны, неподвластные обычной житейской логике… А, может, все-таки у колдуньи? Спросить, что ли, о бабке Егора?»

– А что Прасковья?

– Какая Прасковья? У нас их на селе две.

– Ну, у нее еще внук диссертацию пишет… Она не может погоду портить?

– Прасковья? – недоуменно переспросила хозяйка и внезапно прыснула. Смеясь, она собрала на переносице мелкие морщинки, из-за чего ее небольшой нос стал еще короче. Морщинки-смешинки веером разбежались в уголках глаз, легли полукругами возле губ.

– Надо же такое придумать! Да разве ж ягненок может кусаться? Параша у нас добренькая, всех вылечить да утешить норовит. Ну… вроде меня.

– А Макарыч, выходит, злой?

– Злой, добрый… Разве в этом дело? Дело в возможностях, а не в доброте. Говорю тебе – Ваня справился бы с тучами!

Конечно же, я не поверила в особые способности Макарыча. Ни во что я тогда всерьез не верила… Но игра, в которую я ввязалась от скуки, становилась все интереснее. Теперь будет что рассказать рыжему Егору. Он, наверняка, даже не слышал о всяких там облакопрогонниках, градивниках, хмарниках, хотя и работает над диссертацией уже целый год. А я в первый же вечер разузнала! И это только начало. Завтра я лично познакомлюсь с Макарычем и прочей колдовской компанией, а отчет об этих встречах отнесу рыжему в библиотеку. Представляю, как он будет удивлен, как выкатит свои желтые зенки. Заплачет потом горькими слезами, что не воспользовался случаем и не пригласил на дискотеку такую замечательную девушку – умницу, красавицу, почти фотомодель. Так ему и надо, пусть плачет! Красавица будет уже в Москве, в объятиях высокого голубоглазого жениха, и даже ни разу не вспомнит о каком-то рыжем Егоре…

– Хочешь еще варенья?

А я и не заметила, как начисто выскребла мельхиоровой ложечкой тонкую стеклянную розетку. Стыдобища! Надо срочно умерить аппетит, а то пойдут по деревне слухи, что у приезжей девицы булимия…

– Нет, спасибо.

– Что, не нравится?

– Очень даже нравится! Варенье невероятно вкусное, вкуснее, чем у моей мамы. Просто мне не терпится погадать…

Татьяна понимающе улыбнулась.

– Что ж, давай перейдем к гаданию.

Она быстро убрала со стола посуду, вымыла на кухне руки и в комнату вернулась уже с совсем другим выражением лица. Теперь ее лицо было серьезным и сосредоточенным, напоминая суровый иконописный лик. Торжественно и степенно, словно совершая богослужение, Татьяна взяла с серванта карты. Я с нескрываемым любопытством воззрилась на них. Карты были старыми, замусоленными, с обтрепанными уголками. На тыльной стороне каждой карты летели в серых клочьях облаков то ли черные птицы, то ли летучие мыши… Интересно, обычные это карты или все-таки Таро? Впрочем, мне-то какая разница!

Гадалка села напротив меня. Задумчиво глядя перед собой, она неспешно тасовала колоду. Затем, опустив взгляд, изящным движением руки стала снимать по три карты, тихо приговаривая: «Покажись дама бубновая, незамужняя!» Карты оказались самыми обычными, что меня слегка разочаровало. Глядя на очередную тройку карт, Татьяна озадаченно приподняла брови:

– Вот, значит, как!

– А что там? – тут же заинтересовалась я.

– Бубновая дама вышла в окружении двух королей. Двоих возле тебя вижу, девонька.

– Странно…

Я уж было решила, что Татьяна – совсем плохая гадалка, но вовремя вспомнила о втором короле. Это же Паша Кочетков! Тот самый Паша, что так нравится моей маме и совсем не нравится мне. Плотный, невысокий, уже начинающий лысеть, с умными глазами и крупной головой, тот, что, по мнению мамы, многого добьется…

Гадалка тем временем извлекла бубновую даму и положила ее перед собой. Вновь перетасовала колоду, вынула наугад одну карту и покачала головой. «Пустые хлопоты на сердце, – сказала она и пояснила. – Ты суетишься, о чем-то хлопочешь, но все это – пустое».

Я невольно насторожилась.

– Как это – пустое? Почему?

– Почему, – сурово ответила гадалка, – вопрос не ко мне. Это ты себя спроси, зачем пустым делом занимаешься.

Бросив карту поверх бубновой дамы, Татьяна разделила оставшуюся колоду на четыре части и разложила по сторонам от двух центральных карт. Затем взяла самую дальнюю стопку, открыла две верхние карты и положила на освободившееся место. Подобную манипуляцию она проделала и с оставшимися тремя стопками, в результате на столе образовался крест. В центре креста находились бубновая дама и та самая карта, что предвещала мне пустые хлопоты. Но на крестообразной фигуре гадальный расклад не закончился. По четырем диагоналям креста Татьяна выложила еще по две карты. Теперь пространство вокруг бубновой дамы было буквально усеяно разными мастями и картинками. Но и этого гадалке показалось мало. Перемешав оставшиеся карты, она отбросила три верхних в сторону, а четвертую положила на бубновую даму. Потом еще дважды – три карты в сторону, одну к центральной стопке, и на этом расклад закончился.

Тут-то и началось главное священнодействие. Татьяна внимательно вглядывалась в карты, дотрагивалась до них, что-то тихо нашептывала. О моем существовании она, казалось, напрочь забыла. Потом внезапно произнесла:

– Много пиковой масти, очень много! Восьмерка пик с валетом – ссора между влюбленными. Десятка пик с бубновым королем – несбыточное желание. Тут же семерка пик острием вниз – обман, предательство.

– Меня предали? – обмерла я.

– Может, тебя… А, может, сама кого предала…